За стеклом [Коламбия-роуд] - Мет Уаймен

«Любовный хирург» встретил великодушное предложение словесным залпом, в частности порекомендовав самозваному психотерапевту отфрендить себя, прежде чем Павлов отыщет его и заткнет ему пасть неким остроумным способом, о котором тот будет помнить до конца своих дней. Неожиданная вспышка, возымевшая положительный эффект. Павлов определенно успокоился, вернувшись к камере, транслирующей гостиную. Впрочем, в кадре он тоже не стал задерживаться.

— Я иду к себе, — заявил мой брат шепотом. — Обещайте, что не станете подглядывать.

— И что ты собираешься там делать?

— Ничего, — ответил он Слиму. — Мне просто нужно немного побыть в одиночестве.

Помнится, мы со Слимом планировали то же самое, но не такой ценой. Мой бойфренд уселся на освободившееся место на дальнем конце дивана.

— Итак, — сказала я, надеясь, что он придвинется ближе, — на чем мы остановились?

Едва заметно улыбаясь, Слим провел ладонью по лицу, словно стирая с него что-то. То, как он уставился затем на веб-камеру, заставило меня усомниться, что я играю ведущую роль в его размышлениях. В моих собственных он значился в общей очереди под номером один.

— Рано или поздно эта штука встанет между нами, — произнесла я, указывая на объектив, — так ведь?

В горле у меня зашевелился комок, а по телу забегали мурашки.

— Я не смогу долго это выдержать, — все, что он смог выдавить.

Мне показалось вдруг, что Слим говорит о нас, а не о камерах или недоумках, сидящих по ту сторону. Я почти видела нас со стороны: парочка на диване, критически оценивающая ситуацию.

— Почему бы нам не продолжить разговор в постели? — предложила я, поднимаясь. — Я бы с удовольствием улеглась пораньше, подальше от настырных взглядов.

— Отправляйся первой. — Слим и глазом не повел, когда я встала прямо перед ним. — Я сейчас поднимусь.

Я медлила, чувствуя, как мое сердце слегка упало, затем решила, что, возможно, нам стоило бы поучиться у Павлова. Провести минуту-другую в одиночестве, прежде чем начать выкарабкиваться всем вместе.

— Не задерживайся. — Я наклонилась поцеловать его в губы (звук, похожий на чмоканье открываемой банки с пивом), надеясь, что он не станет винить себя во всех наших горестях. Может, Слим и уговорил нас впустить в дом веб-камеры, но на контракте мы с Павловым расписались сами.

Никто не заставлял меня подносить ручку к бумаге или, если уж на то пошло, селиться в доме вместе с парнем, которого я едва знала. Однако и то и другое показалось мне вполне разумным. И нет повода жалеть: прежний Слим на миг вернулся, чтобы предложить мне пойти нагреть постель.

— Ладно, — улыбнулась я. — Буду ждать.

Где-то перед самым рассветом меня потревожил далекий, слабый, но очень высокий визг. Кричала женщина, я была в этом уверена. Оторвав щеку от подушки, я полусонно попробовала сфокусировать взгляд. Свет в спальне так и не был потушен. На мне по-прежнему были лифчик и трусики. Странно, я не ожидала, что к утру они на мне еще останутся. Поскольку Слима рядом не оказалось, мой мозг медленно пришел к выводу, что я, должно быть, уснула, так и не дождавшись его. Еще один крик, целая серия нарастающих по громкости ахов, и тут уж я пружиной уселась на кровати, не без труда пытаясь вообразить сцену внизу. Теперь я поняла, где пропадал Слим. Я также знала в точности, чем он занят там без меня, и отчего-то чувствовала себя бесстыдно обманутой.

Слима не было в спальне, потому что он был внизу, с ней, с Мисти Вентурой, и это как раз в тот момент, когда я сильнее всего в нем нуждалась. Меня захлестнуло желание закатить ему грандиозный скандал за то, что он так и не явился. К тому же меня охватил мучительный порыв забыть обо всем и снова уснуть. «Денежный залп» — всего лишь игра; в конце концов, Мисти — не настоящая. Послушная джойпаду амазонка с убийственным арсеналом, — разве можно всерьез воспринимать ее как соперницу? Если бы не красная полоса на ковре, я бы, наверное, спустилась в гостиную и силой притащила Слима сюда. Однако же линия раздела между двумя зонами заставила меня кое о чем задуматься. Во-первых, я не одета для того, чтобы показаться веб-камере, установленной в углу спальни. Во-вторых, и это важнее, имелся другой способ увидеть, что же там происходит.

Если окончательно севший халат Слима немногое прикрывал на нем, то меня он заставил почувствовать себя искусной соблазнительницей. Пришлось втянуть живот, чтобы завязать поясок узелком, сдавившим мне грудь и поднявшим подол высоко над коленями. Я оглядела свое отражение в зеркале, подумав, не накинуть ли свитер, но затем решила выйти в эфир как есть. Тяжелое дыхание, доносившееся снизу, не располагало к промедлению. Запуская ноутбук Слима прямо на виду у веб-камеры, я вообразила, как прыгают от радости наиболее преданные наши зрители. Ну и ладно. Я-то знала, что они увидят: рассвирепевшая корова в нижнем белье мчится сквозь кибер-пространство, отыскивая окно, которое откроет ей глаза на происходящее.

— Я тебя вижу, — пробормотала я, сверля взглядом экран с изображением гостиной.

Как я и ожидала, там сидел Слим, на самом краю дивана, причем можно было бы выдернуть из-под него эту чертову штуку, а он бы даже не шелохнулся: локти и колени напряжены, джойпад сжат крепко, как псалтырь, на лице — целая палитра эмоций, а Мисти бежит к горизонту, отражаясь в его глазах. Никогда не видела Слима таким оживленным, таким увлеченным каким-то занятием. В любом случае, не этого мужчину я звала присоединиться ко мне наверху. Этот чужой Слим мог предпочесть мне дурацкую игру, явно имевшую для него куда большее значение. Какое-то время я наблюдала за тем, как ухмыляется и гримасничает приятель моего брата, а его дреды колышутся в такт движениям Мисти. Ее манеру двигаться я хорошо запомнила. Затем мои пальцы принялись искать окно с предложением отправить сообщение.

Я печатала, не глядя на клавиши, в этом не было необходимости. Слова появлялись передо мной по мере написания, скользя по табло позади Слима. Я сомневалась, что он заметит мое сообщение, но это послужило мне необходимой разрядкой. Я хоть как-то отреагировала на происходящее, прежде чем скользнула обратно на свою половину кровати.

27

Когда Слим прокрался в спальню, сна у меня не было ни в одном глазу. Впрочем, он этого не понял. Я не открыла глаз, даже когда его колени проникли под мои. Следующим движением его рука обняла меня вокруг поясницы, но я не могла заставить себя пошевелиться или еще как-нибудь заметить его присутствие. Уже через несколько минут толчки дыхания на моем загривке смягчились, я перестала ощущать запах зубной пасты пополам с табаком и была уверена, что мой друг спит. Отошел ко сну, так вот просто! Игрок отдыхает. Я задумалась, какого рода духами могла бы пользоваться девица вроде Мисти, поскольку Слим пропах бы ими с ног до головы, будь их взаимодействие реальным. Что-нибудь чувственное, надо полагать. Дешевый сногсшибательный запах. Это почти явило ее образ моему сознанию, но мне от этого вовсе не полегчало. Я взглянула на часы с приемником. Примерно через час синоптик включится, чтобы помочь мне с выбором наряда. Перспектива молча закипать на протяжении всего этого времени убедила меня заняться собственным прогнозированием. Я выскользнула из постели и принимала душ до тех пор, пока не пошла холодная вода, а затем надела вещи, соответствующие моему настроению.

Навязчивое чувство, что за тобой наблюдает кто-то посторонний, оказалось не так-то просто стряхнуть. Я приготовила себе немного чаю и тост на виду у кухонной камеры, зная, что люди где-то там подмечают каждое мое движение. Воображаю: некоторые из них прямо сейчас обсуждали меня в чате, но мне было наплевать. «Чего это она вырядилась сегодня в черное? — спрашивают они. — Неужели так трудно есть над блюдцем, чтобы крошки не летели на пол? Сколько еще она собирается тут рассиживаться?» На здоровье. Вся эта ерунда меня ничуть не задевала, такими мелкими и пустыми были эти проблемы, такими поверхностными. Меня интересовали те вещи, что прячутся глубоко внутри нас, которые не может увидеть ни одна камера.

Перекочевав в гостиную, я не стала распахивать гардины, хотя уже забрезжил рассвет, и раздумывала о человеке, проведшем тут всю ночь. Диван еще хранил отпечаток тела Слима, рядом с покинутым джойпадом. Последняя ночь стала для меня откровением, но, если вдуматься, ее тоже можно считать неотъемлемой частью наших отношений. Совместная жизнь обрушилась на нас обоих с такой внезапностью и напряженностью, создав притяжение чуть ли не на химическом уровне, а теперь туман рассеялся. Стало быть, у меня впервые появилась возможность наконец разглядеть, из чего же на самом деле сотворен Слим, хотя мы уже давненько были привязаны друг к другу.